КАМWA. Третья волна

ЭА: Недавно на вопрос, не собирается ли он снова создать свою группу, Петр Мамонов очень точно ответил: «Ну, найду я музыкантов, возьму хорошего барабанщика из какой-нибудь группы. Какие проблемы! Но мне ведь не барабанщик нужен, а единомышленник». Вот что важно.

ЛЛ: Чтоб найти единомышленников,  нужно поделиться своими мыслями. Для начала - что такое современная музыка в твоем понимании?

ЭА: Под современной музыкой я имею в виду музыку не академическую, музыку как часть глобальной поп-культуры, особенности которой во многом определил Энди Уорхолл. Но говорить хочется только о той ее составляющей, которую можно назвать популярной, а не попсовой. Это вопрос качества, а не количества  и самой музыки, и ее позиционирования - не для общей «массы», а для определенных групп людей, объединенных общими интересами, вкусами, потребностями. На глобальном уровне сегодня действуют законы демассификации. Массовые явления перестают работать. Даже в массовой культуре.

ЛЛ: Это имеет отношение к KAMWе?

ЭА: КAMWA - это прежде всего этнофутуристический фестиваль. Термин, может, и не очень удачный, но более адекватный мы пока не нашли. Наверное, правильно воспринимать этнофутуризм  в том числе и через желание современных людей выделить свой стиль жизни. Это неизбежная реакция на предшествующий период всеобщей стандартизации. Такая реакция включает, естественно, и этническую самоидентификацию. Вместо одного потока «про все» в социуме появляются  дефрагментированные, направленные точечные потоки. На КAMWе всегда отчетливо считывается мессидж: «У  нас есть общее - поэтому мы понимаем друг друга. Мы разные - поэтому интересны друг другу».

ЛЛ: Ну да, этнофутуризм ведь и зародился в Эстонии прежде всего как реакция на угрозу этнической ассимиляции, как попытка финно-угорской культуры сохранить свою идентичность. А потом к этим  исходным задачам движения  естественным образом присоединилась задача культурного обмена, общения.

ЭА: Так развивается общество толерантности. Человек по-настоящему погружается в свой стиль жизни, но при этом вполне в состоянии оценить стиль жизни другого. Во всем цивилизованном мире это  воспитывают с детства, это входит в систему образования. Толерантность необходима для выживания в мире, где происходит такая активная миграция. У нас тоже хотя бы минимальное образование на этом уровне необходимо.

ЛЛ: У нас пока КAMWA -  своего рода школа полиэтнического общения. Но разве разделения общества на группы не  существовало  всегда?

ЭА: Так явно - нет. В XX веке,  в связи с мощным  развитием масс-медиа, массовая культура спрессовала общественное сознание в монолит,  выработала  для всего человечества общие архетипы. И музыка  играла в этом немалую роль. А сейчас происходит качественная самоидентификация - на уровне социальных групп, на уровне отдельных людей.

ЛЛ: Это в рекламе проявляется очень сильно.  В ней  давно уже нельзя  эффективно работать без учета процессов демассификации. КAMWA в этом смысле - отличная рекламная площадка.

ЭА: Несмотря на то, что мы люди не коммерческие, мы создаем творческую среду, которую может эффективно использовать в своих коммерческих интересах бизнес. Эти возможности своевременно оценил Экопромбанк и в результате укрепил имидж «своего банка», поддерживающего «свою», региональную культуру. В культуре сегодня есть такая тройственная необходимость: во-первых,  быть творцом,  во- вторых, владеть новыми технологиями, в третьих - знать маркетинг, среду, на которую творческий продукт ориентирован.

ЛЛ: И на какую среду ориентирована КAMWA?

ЭА: КAMWA - это праздник в основном для жителей современного мегаполиса: образованных, ориентированных на лучшие образцы, созданные народной культурой, от аутентичного исполнения  до самых актуальных форм. Как правило, это молодые люди в возрасте примерно  23 - 30 лет, наш будущий  средний класс. Музыку эти люди воспринимают как нормальную информационную составляющую своей жизни, по-европейски: я должен пойти в выходные получить удовольствие от потребления качественного культурного продукта. В Перми много очень дорогих машин, достаточно людей, в них сидящих. Отдыхать и развлекаться они выезжают за границу, и  там у них все нормально. КАМWA - это, в том числе, попытка сделать так, чтоб было «нормально» - здесь.

ЛЛ: А пока «здесь»  как? 

ЭА: Мы не любим напрягаться. И, чтобы не напрягаться, предпочитаем жить почти демократично. Причем стремление к такой «бесколбасной» жизни не пришло 10 лет тому назад извне. Оно было всегда. Никогда мы не конфликтовали с Москвой, и при этом  здесь у нас был какой-то свой порядок, который, в принципе, некоему даже  вольнодумству позволял существовать. И толерантность - органично присущее нам качество. У нас ни этнических, ни конфессиональных конфликтов, слава Богу, никогда не было.

Казалось бы, хорошая идеологическая почва для развития культуры, в том числе каких-то новых ее форм. Но продолжением наших достоинств являются наши недостатки. И пермский «ненапряг» оборачивается страшной инертностью.  Это как грипп такой, ментальный. И для его «лечения» эффективна арт-терапия. Настоящее культурное событие, участником которого человек становится, влияет если не на его жизнь, то хотя бы на сиюминутный ход его мыслей, переключает, заряжает энергетически.  Даже если человек случайно оказался на концерте, он должен получить удовольствие. КAMWЕ это пока удается. Мы все помним, что в дни фестиваля улыбки не сходят с лиц. Я сам достаточно угрюмый человек, но на Камве улыбаюсь постоянно. Не случайно этно-музыка - самая продаваемая в мире. Она основана  на древних знаниях, позволяющих воздействовать на человеческое сознание. Чтобы делать современную world-musik , нужна серьезная  идеологическая составляющая. Надо найти и переработать материал, надо определенным образом смотреть на вещи, знать этнографию, историю. Этно - не просто музыка, а венец некоего мировоззрения. Поэтому и с людьми, которые у нас серьезно этим занимаются, - Леоновым, Старостиным, Марио - невероятно интересно. Они делают музыку, основанную на традиции, но ориентированную не на прошлое, а на будущее, по-настоящему модную. Видимо, тут надо сказать еще о моде.

ЛЛ: Скажи.

ЭА: Мода - это не показ Dolce& Gabbana  и не новый альбом Портишет.

И не внешние исполнительские приемы. Это концепция, которая предполагает и применение новых технологий, и новый мультимедийный видеоряд, и так далее. И 2008 год от 1998  отличается именно наличием этой концепции, идеологии и на уровне музыки, и на уровне дизайна.

А рюшечки и внешний музыкальный антураж -  это не мода, а галантерея.

ЛЛ: И как с модной музыкой в Перми?

ЭА: На третьей КAMWЕ у нас почти не будет пермских исполнителей. Это самая больная проблема. Мы очень ценим  людей, которые приходят на фестиваль, и хотим, чтобы они получили удовольствие. А получать удовольствие от некачественного  исполнения очень трудно. Да, интересно посмотреть, что в Перми происходит. Но ведь это слабо очень. Некоторые наши музыканты считают, что достаточно схватить какие-то непонятные самодельные барабаны и завыть русскую народную песню - и это будет этнофутуризм. Но ведь это не так. И никакого отношения к музыке не имеет.

Я понимаю наших музыкантов - у них  недостаточно информации, им негде репетировать и надо деньги зарабатывать. Но творчество требует стойкости. Я имею право это сказать. Потому что я всю жизнь прожил так.

При этом мы всегда оценим и поддержим все, в чем есть талант, есть труд, есть ум, есть просто честность. КAMWA -  это социокультурный проект и здесь важно качество культурного потока.

ЛЛ: Что ты понимаешь под словом «качество»?

ЭА: Это, прежде всего, энергия. У бабушек она вместе с ними выросла, в них живет.  А вот в современной музыке это редкость. Людей, которые умеют играть, много. Людей, которые умеют энергетически правильно это сделать, мало.

ЛЛ: Есть ли уже у KAMWЫ свои музыкальные традиции?

ЭА: Они только намечаются. Например, праздник хлеба в Хохловке, где музыканты получают возможность показать себя, я бы сказал, вне электрической зависимости. С появлением  компьютера огромное количество людей стали делать музыку. Иногда очень неплохо. Но компьютер есть компьютер, а умение сыграть «живьем»  - совсем другое. В Хохловке есть возможность показать себя в акустике. Это дополнительная возможность музыкального существования - когда  играешь не на сцене, а в потоке, в среде, и она дает невероятный рост - человеческий и профессиональный. При этом важно избежать «культурного впадания  в средневековье» - вот наденем мы сейчас повязки на лоб, гусли возьмем, босиком будем ходить, в дудки-жалейки гудеть, и все это - этно! Нет, компьютер изобретен не зря. Он изменил наше сознание, в том числе музыкальное.  Простой пример -  интернет. Он вошел в нашу жизнь и моментально продиктовал целый эстетический пласт. Хотя бы потому, что потребовал оформления сайтов по принципу: максимум информации - минимум мегабайт. Поэтому появилась знаковость в изображениях, минимализм. Моментально изменился дизайн всей материальной среды, в том числе и «дизайн» как организация  информационного пространства музыки - ее построение, подход к аранжировке, режиссура, внутренняя динамика. При этом современное «компьютерное» мышление в чем-то схоже с архаичным, древним. В традиционных музыкальных культурах нет нот. Зато во многих из них есть символы, передающие огромный объем информации. Примерно то же - при компьютерном звукоизвлечении.  Я нажимаю на клавишу, и компьютер воспринимает это нажатие не как событие, а как цепь событий. Он считывает высоту, длительность, силу нажатия, разные параметры звука.

ЛЛ: Ты имеешь в виду, что новое - это старое на качественно другом уровне?

ЭА: Видимо, жизнь все равно заставляет посредством компьютерной  музыки обратиться к формам, известным человечеству уже много тысяч лет.

Потрясающий пример - регги, знаменитый Боб Марли. Он оказал огромное влияние на мировую музыкальную поп-культуру. На основе качественной регги-музыки воспитывается чувство энергетики, ритма. Но наши молодые как-то прошли мимо регги. Удивительно. Речь не идет о том, что регги надо исполнять. Но музыкантам это надо изучать, слушать. Мне, кстати, не нравится, когда белые играют музыку черных - это бестолково. Но один растаман у нас все-таки есть. Это Пушкин. Во-первых, потомок эфиопа.

Во-вторых, у него тексты просто льются, и  любой рэпер их прочитает запросто. А тот драйв, который в них заложен и без которого нет регги!

На Ямайке некоторые до сих пор говорят: Боб Марли продался американцам, продал наши глубинные ценности:Но все толковые люди понимают, что это не должно было пропасть в безвестности на Ямайке. Это должно принадлежать всему человечеству. В отличие от материальных культурные ценности не убывают, когда ими делишься. На этнофестивалях, например.

Оставить отзыв о публикации